«Шостакович-фест»: парад дирижёров

Три фестивальных вечера в филармонии представили искусство пяти мастеров партитуры

Вечер первый. Шедевры русской музыки. Академический симфонический оркестр Донецкой филармонии. Солистка - Валентина Лисица.

В зал шли семьи с детьми, славные молодые пары, седовласые интеллигентные пожилые меломаны. Пока заполнялся партер и балкон, журналисты брали комментарии в фойе, на фоне сказочных витражей.

Генеральный директор и художественный руководитель Донецкой филармонии Александр Парецкий рассказал, что тур, о котором написала в прошлом номере «Свежей газеты. Культура» Анна Лукьянчикова, дал оркестру возможность увидеть города Поволжья, и Самара произвела на музыкантов очень большое впечатление: «Здание филармонии, невероятной эстетики зал, акустика, подготовка всех служб, гостеприимство людей – потрясающие. С этого дня Самара навсегда в наших сердцах».

Зритель Наталья Нефёдова, заметно волнуясь, поделилась своим чувством: «Мы из Донецка. Живём в Самаре полтора года. Нет слов, чтобы выразить всю благодарность за возможность посетить этот концерт. Дома в мирное время мы ходили на органные вечера, а теперь очень рады услышать симфонический оркестр земляков. Ожидаем получить добрые эмоции, радость, хотим очистить душу и отдохнуть. Надеемся на скорую встречу в родном городе».

Обычно выход на сцену первых музыкантов любого оркестра зал встречает недолгими аплодисментами приятного ожидания. В этот раз было не так. Всё время, пока оркестранты занимали свои места, все группы, от скрипок до меди и перкуссии - звучала овация с той непрекращающейся силой, в которой ясно слышался мотив единения и поддержки. На экране весь концерт контрапунктом шёл видеоряд. Снятые с дронов эффектные панорамы русских городов, виды гор и моря, мирного Донецка – города роз. Много роз. Показалось, что зал наполнился их ароматом. И забылось на миг, что там сейчас летают другие, страшные дроны.

Но сначала на заднике - логотип донецкой филармонии: лира, органные трубы и арфа. Хороший, звучащий логотип. К пульту вышел дирижер Михаил Илющенко. Ворвалась ликованием «Праздничная увертюра» Дмитрия Шостаковича: на экране Москва, величавая, прекрасная. Монумент «Рабочий и колхозница» - точный унисон к увертюре. И сразу стала слышна классная оркестровая «сборка». Умение музыкантов держаться друг за друга, понимание и хрупкости, и монолитности общего звука. Драматургия дирижёрски грамотно выстроена: подвод к кульминации убедителен и весом. Кода - восторг полета. Ощущение праздника, когда все вместе - и всем хорошо.

Мусоргский, «Рассвет на Москве-реке» из оперы «Хованщина». Кадры современной Москвы-реки. Очень подвижный, лёгкий темп, тонкий пастуший рожок, ясная, лучистая арфа. Кларнет поёт нежно и просто. Римский-Корсаков, увертюра к опере «Царская невеста». На экране – Санкт-Петербург. Опять отлично выбран ток темпа, звук упругий, как будто с темной сердцевиной. Четкие снятия передают напряжение скрытой угрозы. Лирическая тема – невесомая, воздушная. Нарастание конфликта, огня, сопротивления темным силам, темные силы не сдаются! Темп выдержан надежно, создаёт ощущение постоянного, настойчивого движения вперёд. Тутти в коде ярко показывает индивидуальный звук оркестра, мягкий и очень певучий, даже на фортиссимо. Заключительные соло флейты и кларнета чудесны.

Рахманинов, «Вокализ» - в память о погибших артистах. На экране их лица, потом просто горы и море, вечный покой. В зале слёзы. Бородин, «Половецкие пляски». Завораживающее кружение, логика в каждом сдвиге темпа, опять удивительно ясная арфа, чуткая валторна в дружной поддержке виолончелей.

Тут хочется сказать о внешнем виде музыкантов. Сейчас стало модным не напрягаться с пошивом общих нарядов для симфонических оркестров и камерных коллективов академического направления. Дресс-код – просто черный цвет. Кто во что горазд. От тонких пляжных бретелек до бальных турнюров. Сиди, рассматривай фасоны, развлекайся. Но оркестр Донецка не таков. Строгие, благородные сценические бархатные платья с изысканным шифоновым верхом, фраки с белоснежными платочками-паше в нагрудных карманах. Костюмы всем идут, на всех прекрасно сидят. Это так достойно выглядит, что вдруг понимаешь, как важно, чтобы оркестр не только звучал, но и выглядел как носитель высокой культуры во всем.

На экране – чудные отечественные храмы, монастыри. Глинка, увертюра к опере «Руслан и Людмила». Как же хорошо подобрана программа! Отражение страны, с её историей, духом, талантливым народом… И виды всех городов тура, восхитительные виды. Во втором отделении – Чайковский, Первый фортепианный концерт. К дирижёрскому пульту встал художественный руководитель и дирижёр оркестра Владимир Заводиленко. Валентина Лисица. Вся – всполох, вся – пламя. Горит алое платье, полыхает под руками рояль. Мелкие детали – долой! Вперёд, вперёд! Помните «Назад в будущее» - «кому нужны дороги»?

Темп сразу горячий. Оркестр весь – внимание, весь – надёжность и опора. Пианистка играет размашисто, смело, играючи справляется с трудностями. Отважные броски, лихие октавы... Лирическая вторая часть - поёт рояль, шелест и журчание мелкой техники. Финал – пришпоривая оркестр, стремительно и лихо, напролом через синкопы, отчаянно и мужественно. И оркестр не нуждается в пришпоривании, дирижёр чувствует порыв солистки за секунду – и тут же подхватывает его. На экране Донецк. Розы и фонтаны. Овация благодарности, овация поддержки. Розы на сцене. Розы в сердцах людей.

Вечер второй. Духовные песнопения композиторов разных эпох и стилей. Ансамбль современной хоровой музыки «ALTRO CORO».

Сейчас будет много слова «хор». Так надо. Хоровики – люди особенные. Слушать редкие хоровые концерты и хорошие хоровые программы они приходят целыми хорами. Сопрано и альты, тенора и басы. Дирижёры хоров называются хормейстерами. Мастерами хора. И в зале в этот вечер – мастера и супермастера. Владимир Ощепков, Клара Саркисян, Марина Платонова… наверняка ещё и ещё мастера, и супермастера, простите, кого не увидела. Обнимаются, улыбаются, смеются, радуются встрече и празднику музыки. Хоровой музыки. На сцене – маленький хор, по сути камерный, но называет себя ансамблем. Это тоже правильно. Потому что они – большого мастерства ансамбль, от слова «ассамбле» - вместе.

Это знаменитая Российская академия имени Гнесиных, студенты и выпускники, юноши и девушки, 22 человека. Художественный руководитель и дирижёр - ректор Александр Рыжинский, главный хормейстер - Денис Морозов, хормейстер - Максимилиан Чихачев. Все хормейстеры ансамбля обязательно указаны везде. Это профессионально: назвать всех, кто работает с коллективом. Это пять.

Программа бьёт наповал: Рахманинов-Голованов-Свиридов-Пярт-Щедрин-Шнитке! Только духовные тексты, духовные каноны, литургии, тропари, особенные, восходящие к небесам, гармонии… И как главная, направляющая молитва, о свободе, любви, о счастье – Шостакович! Пусть на тексты революционных поэтов – но это самая настоящая молитва о героях, отдавших жизнь за общее благо. Поминальная, печальная, благодарная, светлая.

Поразительно, как современные молодые люди, поколение сетевых стримов и малопонятного яростного рэпа, оказываются способными к непринужденному совершенству звука, волшебству превращения многих голосов - в один голос неземного происхождения. Мистическое истаивание, баланс партий, магнетизм тяготений голосов друг к другу, их слияния... О чём они поют? О мире в душе. Накрывают зал сказочным, расшитым, как у царевны-лягушки живыми нитями, где каждый стежок на месте - покрывалом мечты. Голос солистки Анастасии Жураковской - как огонек свечи.

Зажигаются в песнопениях Пярта светлячки, кружатся, взмывают и танцуют, почти неразличимы, сливаясь со звездами. Ах, какие параллельные квинты! Против всех правил, но как это сильно, сколько жизни в этом нарушении канона - и возвращении к канону. Хотя звучит не только православный слог, но и латынь, обращение к Богу как к последней надежде - сближает композиторов из разных времен и разных религий. Это обращение создает полифонию, многозвучие, многоголосие, в котором рождается чистота помыслов и чувств.

Тишина в зале такая, что её можно резать ножом. Стоп. Мне кажется, или они ни разу, ни на микрон не съехали с тональности? Да. Ни разу. Их голоса - видимые вертикали и горизонтали световых лучей, прячущихся в лесной чаще, зовущих в таинственную тьму. В небесный храм, несуществующий желанный край заоблачных чудес… Знаете, какими аплодисментами проводили этих ребят слушатели? Стоя, конечно, стоя. Проводили истовыми овациями до последнего человека, скрывшегося за кулисами. Никто не побежал в гардероб, никто. И когда публика пошла всё-таки на выход, вдруг возник слуховой фантом: показалось, что люди не переговариваются между собой, обмениваясь впечатлениями, а поют, тихонько, вполголоса, пропевая свои чувства… Кстати, чем ещё хорош полный зал хоровиков – они не хлопают между частями! Они умеют слушать тишину.

Вечер третий. Только Шостакович. Российский национальный оркестр.

День рождения Дмитрия Шостаковича - главного героя музыкальной Самары этой осенью, отмечен достойно. Во-первых, в филармонию приехал один из лучших оркестров страны, во-вторых, привёз программу целиком из произведений Дмитрия Дмитриевича. Начало уже почти культовое – снова Праздничная увертюра! Третье исполнение на фестивале, третий оркестр. У руля - наш (уже почти совсем наш) Денис Власенко. И это новое звучание. Серьёзное и деловитое, предельно собранное. Монументальный стиль 30-х, развеваются спортивные флаги. Фирменно вовлечённые в процесс контрабасы – «фишка» РНО, надёжный фундамент, глубина общего диапазона. Мощь оркестра проявляется, когда он постепенно заливает звуком на крещендо и весь зал, и весь мир.

Выносят подиум, на подиум ставят устойчивую рояльную банкетку. Если виолончелист садится на подиум и на рояльную банкетку - это серьёзный подход к серьёзному произведению. Виолончелисту нужна хорошая опора, чтобы как следует оттолкнуться в порыве, отдать всего себя. Зачастую Первый виолончельный концерт начинают решительно, как говорил Ростропович, швыряют куски сырого мяса в публику. Нет. Не сейчас. Никакой ярости, слегка в раздумье. Как запах гари - и только тень дыма из-за горизонта. Пожар лишь показался издалека, но не захватил собой всё поле, все дома. И от этой скупости средств он стал только ещё более страшным.

2-я часть, небесной красоты звук виолончели, сарабанда. Длинная, бесконечная, «тоскующая по несбывшемуся» фраза. За спиной солиста вторые голоса, «подпевка» - то валторна, то кларнет. Солисту надо быть здорово уверенным в партнёрах - настолько важна их роль, настолько важна их уверенность. Хор струнных, как хор ангелов. Воздух дрожит в звуке старинного инструмента, и дрожит воздух вокруг. Александр Рудин невольно движениями помогает Денису Власенко, показывает взмахами головы вступление группам - и это двойное усиление жеста, не дублирование, не помощь – а соучастие, сопогружение в музыку.

Кульминация мягкая, глуховатая, но от этого не менее горестная. Пепелище. Финальное проведение темы - как детская игрушка на печине посреди чёрных руин. Завораживающее, шелестящее тремоло струнных, это пепел, кружащийся на месте пожара. Флажолеты изумительной тонкости.

Каденция-соло (третья часть) ярко речитативна: кажется, что можно разобрать чётко звучащие слова, исповедь на незнакомом, но понятном языке. Воспоминание о разрушенном доме, плач и попытки поднять голову. Интонации из первой части - первые всполохи протеста. Смятые мотивы, как комья грязи, летящие из под ног с усилием идущего человека. Гром литавр. Роскошно-полноводный, как всё и всегда у РНО в хороших руках. Галоп Allegro con moto налетел как вихрь. Сердце начинает биться с перебоями, ищет ритм устойчивого противодействия в цитатах первой части. Аккомпанемент оркестра от (теперь почти совсем нашего) Дениса Власенко даже не в суппорте, не в соучастии – это идеальный холст для любых мазков любыми кистями, любыми красками солиста-художника.

В интервью газете «Советская культура» Шостакович сказал: «Ближайшей моей крупной работой будет концерт для виолончели с оркестром. Первая часть, Allegretto, уже закончена. Сообщить чтo-либо определённое о его содержании я затрудняюсь. Подобные вопросы, несмотря на их простоту, всегда кажутся очень трудными. Ведь нередко бывает так, что в процессе cоздания произведения существенно меняются и форма, и круг выразительных средств, и самый жанр его». В Самаре и форма, и круг средств, и жанр концерта были выдержаны как надо.

Во втором отделении за пульт встал сам Александр Рудин. Его исполнение Пятой симфонии было сдержанным, погруженным в скрытые смыслы, почти болезненно рефлексивным. Это был не совсем привычный Шостакович. Хотя что такое «привычный»? Наверное, он уже давно у каждого свой. Александр Рудин отдает предпочтение оттенкам сотто воче, интонации сдерживаемого из последних сил плача, бессильного горя. И на этом фоне вспышки барабанного марша в первой части, упругой трубной мазурки в скерцо, фанфар и ударов хлыста в финале – эти яркие вспышки становятся особенно зловещими. И, несмотря на уже невыносимые аплодисменты публики между частями и телефонные звонки в зале, с трудом, но солнце Шостаковича все-таки взошло. Неумолимо. Навсегда.

Статья Инги Майоровой опубликована в издании «Свежая газета. Культура», октябрь 2023