+7 846 207-07-16 отдел работы со слушателями
simakina-gi@filarm.ru возврат эл. билетов
Весь сайт
Поиск
+7 846 207-07-16 отдел работы со слушателями
simakina-gi@filarm.ru возврат эл. билетов
+7 846 207-07-16 отдел работы со слушателями
simakina-gi@filarm.ru возврат эл. билетов
13 февраля 2020

Он считал Самару своей второй музыкальной родиной

Статья Валерия Иванова
 
"9 февраля ушел из жизни Сергей Слонимский — один из последних советских и российских композиторов-классиков

Слонимский родился в Ленинграде в 1932 году, окончил Ленинградскую консерваторию. Его наследие — более ста сочинений самых различных жанров: 34 симфонии, восемь опер, три балета, камерные и вокальные произведения, музыка к кинофильмам и театральным постановкам.

На протяжении многих лет мне посчастливилось неоднократно встречаться и беседовать с Сергеем Михайловичем Слонимским и в его родном городе на Неве, и в Самаре, которая занимала особое место в творческой биографии композитора. Откровения Слонимского приоткрывают богатство внутреннего мира и неповторимость индивидуальности этого выдающегося мастера.

«Сложная профессия»

«Композитор — может быть, даже более сложная профессия, чем писатель, и родственная ей. Требуется большой жизненный опыт, а жить сыто и роскошно вряд ли возможно. У меня было военное детство, а до войны — семейный уют литературной среды. Мой отец Михаил Слонимский был писателем, а ближайшими друзьями дома — Михаил Зощенко, Евгений Шварц, Вениамин Каверин, Константин Федин, Николай Тихонов, Мариэтта Шагинян — люди достаточно известные и талантливые. Я всегда существовал в атмосфере литературы, общегуманных интересов, истории. Книги с детства для меня значили очень много, музыка тоже, потому что все жизненные впечатления преломлялись через нее. Уже в пять-шесть лет я чувствовал себя полноценно существующим только в том случае, если в голову приходила какая-то свежая мелодия, музыкальная пьеса, отразившая впечатления дня или связанная с прочитанной книгой, — имею в виду, конечно, собственные мелодии. Но я обожал и мелодии классические. Для меня весь мир — музыкальные мотивы, а гармонии и ритмы — часть жизни. Меня всегда интересовала жизнь русской деревни и непарадной, глубинной России. Я много ездил в фольклорные экспедиции, жил в деревне, и характеры людей мне были интересны так же, как писателю. Я осознал, что понятие «простой человек» — фальшиво и что люди очень сложны».

«Сфера моих интересов всегда склонялась к современному искусству, к острой, неприкрашенной конфликтности характеров, к новым жанрам, музыкальным краскам, но обязательно на мелодичной основе, причем не заемной, не подражательной, а самобытно-свежей. Конечно, помогали контакты с народной музыкой, но никогда не было цитирования. В моих сочинениях внешне пессимистичные, печальные финалы — это одна из моих индивидуальных черт. Наверное, такие финалы я стал писать первым из советских композиторов, во всяком случае, в своем поколении. А ведь полагалось, чтобы обязательно был праздник победы или, скажем, становление личности, которая в конце концов превращалась в нечто устрашающее для сограждан. Персонажей в опере и главные образы симфонических сочинений я воспринимаю только через мелодию. Сейчас на музыкальных фестивалях, честно говоря, трудно запомнить мотивы, и это очень большой недостаток современной музыки. С моей точки зрения, именно способность создавать рельефные, запоминающиеся музыкальные фразы является основным признаком композиторского дарования».

 
 Сергей Слонимский и Михаил Щербаков. Самара, 1997 (Из архива автора)


«Не представляю, как можно писать по заказу, у меня нет ни одной такой вещи. Все оперы написал фактически для себя, а потом уже ими заинтересовались театры. Отдаю предпочтение симфонии и музыкальной драме — не опере как таковой, а драме на музыке — жанру, который изначально сложился во Флоренции в конце XVI века. Симфония — это высшее духовное музыкальное произведение, сложно организованное и в то же время адресованное от души к душе человека.

Очень люблю авангардное искусство. Такие сочинения начал писать еще в 1960-е годы. Но вижу одну опасность: как бы все авангардисты не стали уж очень похожи друг на друга, так что мексиканца невозможно отличить от норвежца, а немца от корейца. Думаю, что в русской музыке есть спасительное лекарство: у нас сохранились остатки древних античных ладов, к которым я постоянно обращаюсь в своих сочинениях».

Творчество и жизненные реалии

«В музыке не должно быть никаких запретов — это какой-то тоталитаризм навыворот. По натуре я не признаю диктаторства, самовластия. Это проявляется и в моем творчестве, где есть внутреннее борение со всякого рода угнетением личности, запретами, наложенными извне и даже со стороны авангардного искусства, не говоря уже об официальных властях, которые запрещали, например, хроматическую гамму, атональность и прочее. Считаю, что каждый композитор должен писать по-своему, индивидуально, но так, чтобы по музыке можно было узнать ее автора, как человека по тембру его голоса.

У многих моих сочинений непростая судьба... Вот несколько примеров. В Большом театре с большим трудом был поставлен мой балет «Икар». Чиновники министерства культуры были против — из осторожности, и очень смешно, что их мнение было весомее, чем мнение всех корифеев театра. Только благодаря Дмитрию Дмитриевичу Шостаковичу Фурцева была вынуждена в конце концов выпустить этот балет. Она много раз спрашивала его: «А может быть, там все-таки есть недостатки?», на что он дипломатично отвечал: «Нет, нет. Я должен много раз посмотреть уже выпущенный спектакль, чтобы что-то посоветовать». Очень добрым, замечательным человеком был наш гениальный композитор, который и мне сделал много добра.

А вот история со второй моей оперой «Мастер и Маргарита» по роману Михаила Булгакова, которую я написал еще в 1971 году. Ее закрытое исполнение состоялось в 1972 году под управлением Геннадия Рождественского. В очень маленькой комнате ленинградского Дома композиторов присутствовали Евгений Мравинский, Давид Ойстрах, Георгий Товстоногов и четыре мелких, никому не известных человека из аппарата обкома. Но именно их мнение оказалось решающим: оперу тихо запретили, причем по-серьезному и надолго. У нас много разговоров о том, что запрещали Альфреда Шнитке, Софью Губайдуллину, но если честно, им ничего не запрещали. Просто не хвалили и часто в докладах высказывали порицательные эпитеты в их адрес, но музыку выпускали за границу. В моем же случае было наложено отрицательное обкомовское вето, сочинение не пошло никуда, и меня не узнали на Западе. Так что в нашем ленинградском застенке было очень трудно, и то, что при этом два-три мои сочинения «просочились», ничего не меняло».
 
На XVIII Конкурсе Кабалевского. Самара, 1997 (Из архива автора)
 
Самарские нити

«Особенно плодотворные контакты с Куйбышевом-Самарой у меня сложились на оперном поприще. В Куйбышеве была поставлена самая первая моя опера «Виринея», спектаклем дирижировал Иосиф Айзикович. А «Мария Стюарт» именно в Куйбышеве впервые увидела свет рампы, причем с прекрасным составом исполнителей: Светланой Чумаковой, Анатолием Пономаренко, Валерием Бондаревым. Дирижировал Лев Оссовский. И «Гамлет» — опера, которую я написал в 1990 году, обрела счастливую жизнь в Самаре. Спектакль был поставлен и в Красноярске, и тоже хорошо, но там, к сожалению, пришлось преодолевать колоссальное сопротивление местного управления культуры. Как они мешали, как старались погубить спектакль. А самарский «Гамлет» расцвел.

Я был польщен, получив в 1997 году приглашение возглавить жюри фирменного самарского Конкурса молодых пианистов имени Дмитрия Кабалевского, который в том году был восемнадцатым по счету. Во-первых, очень люблю Самару как музыкальный и культурный центр, а кроме того, я хорошо знал Дмитрия Борисовича, глубоко уважаю его подвиг просветителя, музыканта, композитора, человека, по-настоящему, по-доброму любившего детей, служившего образцом молодости духа.

Городу Куйбышеву я посвятил сочиненную в 1985 году Пятую симфонию. В музыке этой симфонии нет чего-то описательного, бескрылого: город, которому она посвящена, слишком значителен. В симфонии главной видится трагическая тема времени. Есть в ней и тема Волги, ассоциирующейся с широким разливом мелодии. А в финале возникает, вздымаясь в богатырском облике, мелодия знаменного напева — как символ древнего города, всей России. Я патриот Самары, которую считаю своей второй музыкальной родиной. Музыка играет очень большую роль в формировании полноценного человека. В этом смысле Самара — город очень своеобразный, где многое делается во имя настоящего искусства.

Мировая премьера оперы «Видения Иоанна Грозного».
Самара, 20.01.1999
Я с удовольствием передал в самарский театр свою оперу «Видения Иоанна Грозного». Она сразу пришлась по душе Мстиславу Леопольдовичу Ростроповичу, который был человеком, мгновенно загорающимся художественной идеей. Познакомившись с партитурой оперы, он сразу заинтересовался ею, и этот интерес стал расти в геометрической прогрессии. Ростропович сетовал, что ни в Москве, ни в Санкт-Петербурге ему, с его точки зрения, не дадут поставить «Видения Иоанна Грозного», и я предложил провинцию, назвал Самару. Узнав, что здесь успешно шли мои оперы, он обещал переговорить о постановке «Иоанна Грозного» во время своих самарских гастролей.Ростропович побывал в Самаре, и договоренность была достигнута.

У меня еще никогда не было такой высокодуховной, профессиональной творческой бригады. Никак не ожидал, что вдруг, как в чудесном сне, явится добрый гений в лице Мстислава Ростроповича, который приведет другого волшебника — лучшего шекспировского режиссера Роберта Стуруа, постоянно сотрудничающего с ним великолепного художника Алекси Алексии-Месхишвили, тончайшего хормейстера Людмилу Ермакову и неподражаемую танцовщицу и хореографа Аллу Сигалову. Все они отнеслись с большим уважением к самарскому театру, который я очень давно люблю. Премьера оперы состоялась 20 февраля 1999 года».
 
 Вместо эпилога

«Я лично доволен, что созданные мной в содружестве с Самарским оперным театром «Видения Иоанна Грозного» — по существу последняя большая русская опера конца прошлого века. И первый серьезный балет начала нового века — «Принцесса Пирлипат», тоже создан мною и поставлен в Мариинском театре. Чем меньше остается людей, которые не продались в шоу-бизнес и не включились в политическую и коммерческую тусовки, тем большая нагрузка на оставшихся серьезных музыкантов и вообще деятелей искусства.
 
Автограф Слонимского (Из архива автора)
В этой жизни ничего нельзя откладывать на потом. До тех пор пока приходят музыкальные мысли, чувствую себя существующим. Когда перестаю работать, перестаю жить. Именно творческое воображение спасало меня во все времена.

И еще. Никогда ничего не планирую. У меня нет планов. Если я уже сел работать, мне некогда рассказывать, я должен закончить. А когда работа закончена, это уже не планы»...


Остается добавить, что сочинения Слонимского регулярно исполнялись в Самарской филармонии, а в 1994 году в Самаре прошел завершившийся в Москве, в Большом зале консерватории, фестиваль музыки Слонимского, которым было отмечено 25-летие его творческих связей с Куйбышевом-Самарой. В 1999 году Слонимский стал почетным профессором Самарского педагогического университета".

Валерий Иванов, источник