Не было бы пандемии, оды филармонии звучали бы из каждого утюга. 80 лет – юбилей немалый, тем более, что в Самарской филармонии год за два: столько концертов, творческих встреч, спектаклей умещают здесь в каждый сезон.
Свой прошлый юбилей в филармонии постарались максимально насытить концертами звезд мировой величины и премьерами собственных коллективов, а к акустическому удовольствию слушателей добавили визуальное. Уже пять лет работает филармонический музей – место, где в документах, фотографиях и артефактах запечатлена история филармонии, а вместе с ней всей музыкальной жизни Самары, которая вращается вокруг этого чарующего свой красотой здания и притягивающего неимоверной энергетикой коллектива.
Крестной матерью этого уникального музея стала музыкальный редактор
Людмила БЕЛЯЕВА.
– Как я вспоминаю об открытии музея? Для меня это седые волосы.
В середине юбилейного для филармонии года руководству пришла мысль открыть музейное пространство. Выбрали место – «аквариум», где раньше была курилка. Она никогда никому не нравилась, но таким был замысел архитектора, не будем его обсуждать, хотя курили так, что запах чувствовался даже на сцене.
Постепенно пространство стало менять свое назначение. Первые фотовыставки там устроили для фестиваля «Джаз-весна». Затем к 70-летию филармонии появился проект «Огни Самарской филармонии». Но прошло пять лет, прежде чем мы всерьез задумались о музее. И как это обычно бывает, на всё про всё нам дали несколько месяцев.
Мы все люди творческих профессий, но играть музыку, писать статьи и устраивать выставки – это все-таки совершенно разные вещи.
Начался технический ад. Мой личный ад заключался в наполнении экспозиции, в том, как выстроить хронологию, отыскать факты. Документы, афиши, фотографии – всё это было в полном беспорядке! Пришлось работать с тем, что осталось после пожара в нашем старом здании на Красноармейской в 70-е. Нужно было в буквальном смысле перебирать папки, разбросанные в разных углах филармонии.
И тут у руководства родилась новая идея – издать книгу. Раз уж я все равно вожусь с документами, то почему не совместить? Так что по факту две работы – музей и книга – стали дополнять друг друга: музей – иллюстрация книги; книга объясняет наполнение экспозиции.
Я заняла большой зал на нижнем этаже филармонии, где когда-то планировался балетный или репетиционный зал и где обычно работает художник. Там, на огромном столе, я стала выкладывать бумаги и фотографии. Кто что находил – все несли сюда и сваливали на этот стол, а я пыталась выстроить систему. Всё началось в июле, в августе я ушла в отпуск, где работала над книгой и текстами к выставке, написала вступительные статьи, что-то еще, а выйдя на работу, на первом же худсовете услышала вопрос: «Ну и где книга, Людмила Ивановна?» Никто не знал, чего и сколько писать, никто не знал, на что книга будет издана, так что в качестве третьей параллели я писала заявку на грант.
– Если не поощряли, то свободу хоть давали?
– Сложный вопрос, но скорее да. Просто потому, что никто не представлял, что в этом музее и как должно быть размещено. Всё, что я говорила, принимали, но под контролем.
Большую помощь оказал Владимир Востриков. Он – галерист, у него свое видение. Вместе с ним и Екатериной Щиповой, которая помогала делать дизайн книги, мы работали в просто сумасшедшем графике, и 22 октября музей открыли. Книгу я дописывала до декабря.
– То есть музей – это ваше авторское видение истории филармонии?
– Я в филармонии с 1986 года. Немногие проработали здесь так же долго. Все строительство происходило на моих глазах, и я долгие годы была единственным музыкальным редактором филармонии. Все очерки и интервью с артистами, которые работали в филармонии и приезжали на гастроли, делала я.
Для меня музей и книга – живые. Каждую историю и биографию я переживаю лично. Каждую строчку я старалась сделать искренней, яркой, такой, чтобы за ней сразу был виден человек. Десятки, сотни фамилий в книге я реанимирую для читателя.
Но, конечно, не все удалось рассказать. От многого пришлось отказаться просто потому, что не хватило места. Решено было писать книгу позитивную, без рассказов о трудных временах и неудачах. Мне жаль тех глав об особенно трудном переходе после развала Союза, которые пришлось выкинуть. Это был трудный, но и интересный момент, когда плановая система кончилась, а новая еще не сложилась. Мы не понимали, как выживать, как работать, где и как искать артистов, где брать деньги.
Было очень сложно писать о художественном руководителе и директоре филармонии Гиларии Беляеве, который учил меня профессии.
Собственно, писать было непросто о каждом. Надо же понимать, что артист – это человек с очень своеобразной самооценкой. После выхода книги кто-то обиделся, кто-то перестал со мной разговаривать. Точно никто спасибо не сказал. На самом деле с артистами это нормально, про них пишешь книгу, а они воспринимают это естественно: как по-другому-то? О ком, если не о них?
Вышло 1000 экземпляров книги, которыми я очень горжусь. В качестве гонорара мне подарили 10 книг…
Посетить музей может каждый зритель филармонии. В нем две половины, пространство делит золотое сечение, начинающееся от головы Эрато. Это настоящая часть скульптурной группы с фронтона старого здания филармонии. В левой части зала – историческая экспозиция, посвященная первым из первых: здесь первый директор, первые дирижеры, первые участники симфонического оркестра, первые коллективы. Штатные дирижеры появились в нашей филармонии лишь в 50-х, а в 1951-м приехал первый худрук. Отдельно представлена история оркестра, история современных коллективов, литературного лектория. Вторая половина зала отдана сменным экспозициям.
Если бы не ограниченное пространство, можно было бы рассказать о каждом инструменте симфонического оркестра, это было бы очень занимательно. Можно было бы еще глубже копать историю, но, конечно, грандиозную проблему представляет погибший в пожаре архив. Но в любом случае нам есть о чем говорить! Мне каждый год истории филармонии кажется невероятно ярким.
Даже те перестроечные годы, когда само существование коллектива стояло под вопросом. Тяжелейшие годы Великой Отечественной войны, когда в нашем городе работали лучшие музыканты страны и каждый день, несмотря на трудности и опасность, давали концерты. А как тяжело было в послевоенные годы! Но и тогда в Куйбышеве звучала музыка. В 50-х филармония пережила настоящий расцвет, когда первым художественным руководителем был назначен Алексей Трифонов, ученик Флиера. Ажиотаж публики был бешеный. Как ярко и успешно проводились Ленинские фестивали! Какие легендарные композиторы бывали тогда в нашем городе...
Конечно, есть Бахрушинский музей в Москве и Музей Шаляпина при Кисловодской филармонии, они больше и богаче нашего, но можно сказать точно, что другого музея истории филармонии в русской провинции нет.
Опубликована в «Свежей газеты. Культуре» от 27 августа 2020 года, № 15–16 (188–189)
