22 октября 2024

Филармония открывает сезон абонементов

Статья Инги Майоровой, опубликованная в издании

«Свежая газета. Культура» (октябрь 2024 г.)

Первый концерт фортепианного абонемента «Стейнвей» приглашает» порадовал красивой программой. Живописные прелюдии Дебюсси, одна из наипечальнейших пьес Моцарта «Адажио си минор» и романтически-героическая Соната си минор Листа были исполнены без сучка и задоринки столичным пианистом Даниилом Саямовым.

Уже сам вид очень красиво подсвеченного очень красивого рояля на очень красивой сцене действовал завораживающе и обещал прекрасный вечер. Очень красивая Ирина Цыганова рассказала о русской фортепианной школе и школе Нейгауза, к которой принадлежит гастролёр, перечислила названия прелюдий Дебюсси и пригласила пианиста на сцену. Даниил уже собранно вышел к инструменту, и даже сел за него, и даже поднял на клавиатуру руки, как целая команда опоздавших слушателей через весь партер уверенно направилась в первые ряды и вполне вольготно при этом себя чувствовала. Тренированный солист сделал вид, что ничего не происходит и напустил качественного фортепианного туману в прелюдии «Туманы» качественным «горностаевским»* звуком.

Может, осенняя хандра или грусть по поводу поведения публики сказались на настроении Саямова, но первое отделение показалось немного излишне меланхоличным. Вроде всё было на месте – и трепещущие крылышки фей, и гитарные переборы у ворот Альгамбры, и клоунский кейкуок, и сказка Шарля Перро на террасе, освещаемой лунным светом, и все остальные пейзажи и игровые картинки… А всё же этому богатству чуть не хватало внутренней энергии, как бы сцепления пальцев с клавиатурой, свободы в локтевых суставах, как говорят пианисты. Красочность получилась совсем акварельной, если не сказать вяловатой. Слушатели в целом прониклись, расшифровали код Дебюсси, но после заключительных погасших угольков финального «Фейерверка» не очень поняли, что цикл закончился и спохватились аплодировать только после того, как Даниил несколько растерянно встал и поклонился.

Впрочем, второе отделение искупило призрачность первого. В антракте оказалось, что в публике было удивительно много молодых людей, радовали глаз образованные славные юноши и девушки. Уж не подросшие ли это на детских утренниках Ирины Цыгановой и Георгия Клементьева детишки? Сама Ирина обратилась в зал с вопросом, много ли нарядные слушатели знают си-минорной музыки Моцарта? «Это сложная тональность, сердце ваше обольется слезами», - пообещала ведущая. А уж соната Листа так вообще. «Начинается и завершается в бездне, вы будете потрясены тем, как гармонично и естественно без перерыва соединятся Моцарт и Лист, поэтому просим не разрывать этот союз аплодисментами», - попросила Цыганова. И публика прислушалась. В целом обещания сбылись, на Моцарте один раз даже показалось, что от силы сострадания композитору пианист вот-вот упадет в обморок, и к Листу он перешёл с той же тёмной болью, но богатство виртуозных фактур и ярких смен характера и темпов заставили его взять себя в руки, программа закончилась победой. Хоть в знаковой паузе перед брутальной кодой и сыграл свое неожиданное соло чей-то пакостный телефон. После всех этих трагических перипетий светло и душевно прозвучал очаровательнейший бис – «Осенняя песнь» Чайковского.

Осень была за окном и очень тёплая осень в зале. Поэтому сразу на последних нотах раздался отчаянный девичий крик «Спасибо!».

Первый концерт абонемента «Главный» зафиксировал уровень оркестрового и вокального качества на недосягаемой доселе высоте. Героями вечера были и звёздный баритон Василий Ладюк и, конечно, Денис Власенко вместе с его (нашим!) оркестром.

Даже по тому, как музыканты оркестра теперь выходят на сцену, видно, с каким удовольствием и гордостью они это делают. Вступительное слово неизменной царицы самарской сцены Ирины Цыгановой взвешенно подготовило и любителя, и музыканта в зале к серьезному первому отделению с произведениями Мусоргского. Слова о том, как «Мусорянин»** не был оценен современниками, встретили сочувствие. Зал знал многих своих собственных неоцененных собой современников.

Симфоническая картина «Ночь на Лысой горе», которую сам Мусоргский назвал «жаркой кутерьмой», без всякого разгона, с первых секунд восхитила легкостью, красочностью, идеальной синхронностью. Это безупречная ювелирная работа. Стремительный темп, в котором все успевают всё. Расшитый дирижёром изумительный ковёр, где каждый стежок на месте, каждый узелок завязан с любовью. Каждая нота пиццикато у контрабасов взвешена в скрупулах и гранах как в средневековой аптеке. Полнозвучная влекущая арфа. Полное и безоговорочное музыкальное наслаждение. Вокальный цикл Мусоргского «Песни и пляски смерти», оркестрованный Шостаковичем, стал достойным продолжением линии серьезной вокальной классики, начерченной совсем недавно в этом же зале Ильдаром Абдразаковым на фестивале имени Шостаковича. Эстафету принял Василий Ладюк. Отступая немного от темы, замечу, что список солистов, заявленный в абонементе, явно перешагивает из «категории А», шутливо анонсируемой Денисом Власенко, в «категорию «Экстра».

Итак, Ирина Цыганова выдвинула версию, что Мусоргский своим произведением протестует против смерти. Но в леденящем унисоне виолончелей и альтов царил страх за больного ребенка, оркестр участвовал в диалоге, он играл вместе с певцом то мать, то смерть. Сердца музыкантов останавливались вместе с последними ударами сердца персонажей. Жизнь вытекала из замерзающего тела мужичка по капле. А смерть-полководец была живая, мощная. Она наводила ужас. В аккомпанементе, написанном Шостаковичем, оркестр пожалуй впервые показал полную свободу от случайных нот, микроскопических помарок, тех мелких дырочек в красивом платье, что портят прекрасный издалека вид. И это был кайф.

Во втором отделении актерские данные Василия Ладюка, идеально вмонтированные в голос и владение звуком, довели зал почти до исступления. Фигаро. Энрико. Меркуцио. Грязной, готовый убить Лыкова. Роберт. Стретты и легато, техника совершенная, всё на службе образа. Живая трепетная фразировка, благородная динамика, умение удержаться на тонкой грани естественной непринужденности без тени пошлости. Если любовь может быть голосом, то это тот самый голос. Если бы Ладюк сказал залу пасть ниц, зал бы пал.

В абонементах филармонии наряду с прекрасными именами гастролеров потихоньку появляются новые наименования авторов и произведений. Кажется, стало меньше бесконечных повторов одних и тех же «хитов». Может, всё-таки доживём и до камерных абонементов солистов оркестра в новых ДК области? Как было бы хорошо…

* Вера Васильевна Горностаева, профессор Московской консерватории.
** Композиторы «Могучей кучки» давали друг другу забавные прозвища, образованные от фамилий.