О некоторых «листьях» «Самарской осени»
Заканчивается октябрь, а вместе с ним подходит к концу международный фестиваль искусств «Самарская осень» - традиционный фестиваль, который открывает каждый новый концертный сезон филармонии и на который съезжаются самые лучшие музыканты России и зарубежья, выдающиеся мастера музыкальных искусств. Для поклонников классической музыки он уже давно перестал быть просто фестивалем, превратившись в духовное открытие, которого ждут задолго до 1 октября - Международного дня музыки и традиционного дня начала фестиваля.
Его не только ждут, но и помнят, обсуждают потом многие недели, а то и месяцы, пребывая и проживая остальную, не филармоническую, жизнь (работа, дом, быт) в состоянии «послевкусия»…
У меня, к примеру, и по сей день живы ощущения от «Осени-2007», когда филармония преподнесла нам, слушателям, просто пиршественный подарок - два концерта японского пианиста Макото Уэно. В первый день фестиваля с симфоническим оркестром филармонии под управлением нашего непревзойдённого маэстро Михаила Щербакова (самого артистичного из всех дирижёров мира!) он сыграл третий рахманиновский концерт. А в следующий вечер изумил нас «Картинками с выставки» Мусоргского, которые исполнил настолько виртуозно и одновременно бережно, что не мог не поразить всех нас, сидящих в зале: японец, а как по-русски играет! как по-русски чувствует!
Из тех же впечатлений - органистка Светлана Бережная - просто солнце ясное, а не органистка! О своей программе она рассказывала так же увлечённо, с любовью и трепетом, как и исполняла её. Говорю это, разумеется, нисколько не умаляя достоинств нашей замечательной самарской органистки Людмилы Камелиной, которая как никто другой бережно, с огромным пиететом перед композитором и эпохой, исполняет все без исключения произведения, не позволяя себе вмешиваться в дела Божии, то есть интерпретировать музыку в угоду нашему поверхностному веку…
Последний штрих в той, двухлетней давности, «Осени» была «Река талантов» - традиционная программа, на которой представляют на суд публики самых молодых (если не сказать - совсем юных), мало известных исполнителей. «Река» была такая мощная, такая по своей силе бурная, что не могла не остаться в памяти самарцев. Выступали совсем молодые ребята - скрипач из Москвы Павел Милюков и пианист-петербуржец Александр Лубянцев. До сих пор моя дочь вспоминает форс-мажор, произошедший в первом скрипичном концерте Шостаковича: неожиданно, прямо во время исполнения концерта, у скрипача лопнула первая струна! (Впрочем, может ли такое быть ожидаемым? Хотя… подпиливал же Паганини струны своей скрипки, чтобы намеренно пощекотать нервы публике!) В ближайшей же паузе Милюков передал своей инструмент нашей «первой скрипке» - Ирине Смоляковой, она мгновенно отдала ему свой, а сама так же быстро поменялась инструментами со вторым пультом и тотчас же продолжила играть свою партию (прямо как передача мяча в футболе! - да простят меня музыканты за такое сравнение!). Это был высший пилотаж, Шостакович бы оценил!
… На нынешней «Самарской осени» струны у музыкантов не лопались. Но река талантов была такой же бурной! Причём не только из молодых, но и опытных исполнителей. И она запомнится всем нам надолго. Хотя бы потому, что по своему репертуару нынешняя «Осень» была чрезвычайно разнообразной. Можно сказать, филармония угодила всем своим слушателям сразу - и любителям музыкальных экспериментов, поклонникам романсов и джаза, и строгим ревнителям академической классики, которые не терпят, когда музыканты привносят в исполнение «дьявольскую болтовню и шум». (Это не мои слова - слова Баха, по поводу того, что некоторые из музыкантов больше любят, образно говоря, себя в музыке, а не наоборот. Музыка для него была формой служения Богу и освежения духа. Когда в музыке есть Бог - она звучит гармонично. Когда Его нет - начинается эта самая «дьявольская болтовня»).
Если вы, те, кто читает эти строки, относите себя к таким ревнителям, то два последних концерта «Самарской осени» - как раз для вас. Два дня, 28 и 29 октября, на сцене самарской филармонии будет выступать «музыкальная достопримечательность России». Так называют критики Московский государственный академический камерный хор, или «Хор Минина». За 60 лет творческой деятельности его художественный руководитель и главный дирижер – народный артист СССР, профессор Владимир Минин собрал настоящую коллекцию выдающихся артистов. Именно в его интерпретации на мировом исполнительском уровне возродились запрещенные ранее духовные произведения русских композиторов – П. Чайковского, С. Танеева, П. Чеснокова, А. Гречанинова, С. Рахманинова… Первый вечер будет посвящен русской хоровой музыке. Прозвучат «Всенощное бдение» С. Рахманинова и оратория С. Прокофьева «Иван Грозный» для чтеца, хора и оркестра. Второй вечер, он завершит фестиваль искусств «Самарская осень-2009», позволит слушателям окунуться в стихию австрийской музыки конца XVIII – начала XIX веков: прозвучат симфонические и камерные произведения В. Моцарта, симфония и месса Ф. Шуберта.
Так что если вы не прочь приобщиться к высоким образцам хорового искусства - приходите на эти вечера. Я же хочу рассказать вам о некоторых уже состоявшихся концертах «Самарской осени», образно говоря, о некоторых её «листьях», которые я собрала в свой воображаемый «букет». Если у вас есть желание - могу поделиться с вами этим «букетом» и впечатлениями - своими и других слушателей. Концерты фестиваля вызвали настоящий общественный резонанс. Почему так уверенно говорю об этом? Потому что люди, выйдя из филармонии, продолжали их, эти концерты, обсуждать - и на остановках транспорта, и в маршрутках, где завязывались целые словесные баталии. И понятно, почему: слишком разными по характеру и жанрам были нынешние концерты, слишком порою спорными были персоналии, выходившие на сцену. Там было всё - от строгой академичности до лёгкого эротизма.
Итак, о некоторых «листьях» «Самарской осени».
Лист алый - чувственный, или Нету краше нашей Маши…
Такого сцена филармонии, пожалуй, ещё не видела. К нам приехала не просто эффектная молодая певица, солистка московского театра «Геликон-опера», но ещё и - в одном лице - девушка с «говорящим» именем, представительница знаменитой женской музыкально-театральной династии Максаковых, не сходившей с афиш почти 80 лет. Мария Максакова-старшая, бабушка нашей гостьи и её полная тезка, была в своё время блистательной оперной певицей, мама Людмила Максакова - ведущая актриса московского Академического театра им. Е. Вахтангова. Разумеется, встречи с Марией Максаковой-младшей слушатели ждали. Тем более что в программке сообщалось, что от мамы и бабушки наша гостья переняла всё самое лучшее: прекрасный голос, незаурядные актерские данные и яркую внешность. Помимо всего прочего, как мы узнали, Маша снимается в художественных фильмах, много гастролирует в России и за рубежом, участвует в показах мод и даже является лицом французской фирмы «Lancome» в России! Исполнительский диапазон певицы, прошедшей профессиональную стажировку в Италии, включает в себя, как объявила ведущая концерта, как сложнейшие оперные арии, так и разнообразный камерный репертуар.
…То, что певица неординарная, стала ясно с первых же минут её пребывания на сцене: Мария просто пленила зал - сначала своей красотой и худощавостью, не свойственной оперной певице (ещё бы, лицо французской фирмы!), а затем и вокалом - она исполнила арии из опер Бизе, Оффенбаха, Мейербера … Прозвучала и «визитная карточка» исполнительницы - знаменитая ария Розины из оперы Россини «Севильский цирюльник», с которой певица получила звание лауреата на одном из московских оперных фестивалей. И всё бы ничего, если бы не одно «но», которое, на мой взгляд, перевесило все «плюсы» оперной дивы. Дело в том, что одета Мария была, мягко говоря, слишком… открыто для оперной певицы. И манеру её выступления я бы назвала «подиумной». Было ясно, что она вышла на сцену «блистать» собой, а не музыкой, явно довольная своей эффектной внешностью и впечатлением, производимым как на мужчин (ломающих «шеи» на её голую спину - до того самого места, где, как говорят французы, она теряет своё название), так и женщин, с любопытством разглядывающих блистательные наряды певицы… Кому-то это, безусловно, нравилось. Но вот мои «соседи» по ряду не слишком воодушевились увиденным и услышанным. Впрочем, и от профессиональных музыкантов, педагогов я позже услышала подтверждение своим ощущениям: не я одна отметила, что Марии на сцене было больше, чем самой… музыки.Впечатления от её выступления у публики были самые противоречивые: кто-то кричал «браво» и вызывал певицу на «бис», кто-то отрешённо хлопал, внутренне недоумевая: неужели вокальное классическое искусство должно идти в народ с помощью таких вот внешних эффектов, «блеска телесных данных» и преувеличенного кокетства? Хотя может быть, Мария просто «переиграла», актриса в ней задавила певицу. В первом отделении шлейфом пышного платья она едва не смахнула пульт - музыканты успели удержать ноты, после чего все первые скрипки - 5 пультов - виновато подвинулись в сторону кулис. Во втором отделении она вышла, напротив, в платье более чем облегающем - это был настоящий показ мод… Но даже не это насторожило ревнителей классического искусства, а собственно манера пения - голос, жесты, мимика. Всё это, да простит меня Мария, выглядело жеманным, искусственным, а порой граничило с вызывающим…
Зато любители классической музыки получили истинное удовольствие от нашего симфонического оркестра под управлением Михаила Щербакова, блистательно исполнившего в этом же концерте рахманиновскую фантазию «Утёс» (по мотивам одноимённого стихотворения Лермонтова) и симфоническую поэму Рихарда Штрауса «Дон Жуан».
Лист жёлтый - золото высшей пробы…
Этим золотом нас осыпали музыканты московского камерного оркестра «MUSICA VIVA» под управлением народного артиста России Александра Рудина. 30 лет исполнилось недавно этому коллективу, оркестру, который музыкальные критики называют царством поющих скрипок. А очаровательной «королевой» в этом «царстве» на сцене самарской филармонии стала самая молодая солистка Большого театра России Анна Аглатова. Певица, ярко заявившая о себе в 2003 году, когда она завоевала первую премию на всероссийском конкурсе вокалистов «Bella voce» (прекрасный голос) и третью премию на международном конкурсе молодых оперных певцов «Neue Stimmen» (новые голоса) в Германии. Оркестр Рудина хорошо известен российским и зарубежным любителям музыки: он много гастролирует, записал более 20 альбомов, в Большом зале Московской консерватории проводит свой постоянный абонемент. А вот к нам в Самару коллектив приехал впервые. Кстати, сам Александр Рудин - человек более чем неординарный. Посудите сами: он является профессором Московской консерватории, выступает как дирижер, виолончелист, пианист, а кроме того исследует старинные партитуры и создает оркестровые редакции камерных произведений!
…Признаться, этого концерта мы с друзьями-музыкантами ждали - не могу найти сравнения… как подарок небес! И какой же досадой для нас было застрять в пробке на улице Полевой! Утешало одно: билеты у нас были на балкон - дождёмся, как мы говорим, тоники (то есть когда музыка закончится), и потихоньку зайдём в зал. Так и произошло.
…Мы тихо вошли на балкон - и…это было первое потрясение. Зал …полупустой. На первых семи рядах партера - редкие слушатели... На дальних рядах - погуще. Можно было бы предположить, что билеты слишком дорогие, но… На моем билете значится цифра: 135 рублей - разве это деньги?!
На балконе, всегда заполненном слушателями с более скромными материальными возможностями, сидело 12 человек, включая нас. Было ощущение, что мы попали на репетицию, куда допускаются только избранные… А на сцене в это самое время действительно царствовали «поющие скрипки». Изумительный оркестр! И музыка звучала восхитительная - кончерто гроссо Генделя. Как удивительно стройно, ясно, чисто играли музыканты! С каким тонким ощущением ансамбля! Казалось, они связаны - и друг с другом, и с музыкой - сверхъестественным взаимопониманием!
Нам однажды довелось слушать такое же - по силе и самоотдаче - исполнение, это был отчётный концерт квартетного класса в Нижегородской консерватории. И вот теперь мы снова слышали «золото 585-й пробы»…
Если в квартетной фактуре каждая партия предельно открыта, обнажена, что создаёт исключительную напряжённость и драматизм, присущий, пожалуй, только квартетной музыке, то здесь, в камерном оркестре из 19 человек, «натянутость» значительно смягчается - из-за большего состава исполнителей. И при этом оркестр всё-таки камерный, музыкантов количественно меньше, связь между ними действительно более тесная…
В тот момент - да простят нас музыканты не «камерных» оркестров! - мы ощущали, как же иногда …мешают исполнению нагромождения духовых и ударных инструментов!
В этом концерте исполняли Генделя, виолончельный концерт Гайдна, Глинку (дивертисмент на темы оперы Беллини «Сомнамбула» для фортепиано с оркестром), а также Чайковского - секстет для струнных «Воспоминание о Флоренции» (в редакции для струнного оркестра, которую сделал сам дирижёр). Последнее произведение произвело на публику потрясающее впечатление - как исполнение, которое было поистине даром, приношением Чайковскому, так и само сочинение. Почти симфония Чайковского, седьмая! (Для тех, кто не столь сведущ в вопросах музыки, поясню: у Петра Ильича всего шесть симфоний. Но рудинский оркестр играл так, что казалось, звучит седьмая симфония Чайковского!)
Мелодика в этом произведении - безупречная, итальянская, помноженная на русскую! В то же время можно услышать хоральность - как в лучших «больших» симфониях Чайковского и в его «Элегии» из серенады для струнного оркестра (хотя там её уровень, пожалуй, недосягаемо высок). Кстати, эту серенаду в начале нынешнего концертного сезона блестяще исполнил наш камерный оркестр под управлением Георгия Клементьева, «Волжская заря» писала об этом. («О чём молчали слушатели после концерта в костёле?» - «ВЗ», 15.09.09. - Прим. ред.).
Что же касается инструментовки этого сочинения - она удивительно точная, гармоничная, соразмерная… Всё кратко, лаконично, исчерпывающе. Словом, слушателю представили всё - блеск, мощь, красоту, лирику, изумительно мягкое pianissimo, когда все голоса безупречно «скомпонованы» и поэтому слышны…
Что же касается Рудина как исполнителя (на виолончели и фортепиано) - помимо всех слов восхищения, есть один нюанс. В его игре совершенно отсутствует та исключительная напряжённость сил, которая характерна для «собственно солистов». Вполне возможно, это наше, слушательское, субъективное восприятие. Ведь когда на сцену выходит «заведомо» инструменталист-виртуоз, всегда испытываешь самый что ни на есть «предконцертный» страх. А Рудин…Вот он оставил дирижёрский пульт и взял в руки виолончель (или сел за рояль) - как бы не ожидая, что его игру будут оценивать и судить, а просто потому, что так необходимо с точки зрения музыки: в партитуре есть солирующая виолончель (или рояль), и он, как достойный музыкант, должен в меру сил исполнить волю композитора - вот и всё...
И наконец два слова про Анну Аглатову. Если в буквальном смысле «два слова», то - настоящая певица! Она исполнила арию Генделя, Ave Maria Шуберта. Но более всего поразил слушателей Россини - его каватину Розины она преподнесла так, что «оперность» поднялась до уровня «ораториальности». И это без всяких изменений текста - только исполнение!
Шуберта она спела с искренним благоговением и любовью, а в Генделе отразила весь его блеск - тот самый, особенный, присущий только его стилю…
Браво, Анна! Браво, маэстро Рудин! Виват, «MUSICA VIVA»!
Надо ли говорить, что с этого концерта мы ехали потрясённые? Но впереди нас ждали новые открытия, новые «листья» «Самарской осени», рассказ о которых мы продолжим в ближайших номерах нашей газеты…
Светлана Ишина
