Самара вошла в орбиту «Всероссийских филармонических сезонов». В концертном зале филармонии выступил один из лучших отечественных коллективов.
В рамках «Всероссийских филармонических сезонов» в Самаре выступил Государственный академический симфонический оркестр России имени Е.Светланова. У этого коллектива богатая, насчитывающая три четверти века история. Его возглавляли выдающиеся дирижеры Александр Гаук, Натан Рахлин, Константин Иванов и Евгений Светланов, с именем которого связан один из самых блестящих периодов биографии коллектива.
С 2002 года художественным руководителем и главным дирижером Госоркестра является народный артист России Марк Горенштейн. Уроженец Одессы, он окончил по классу скрипки Кишиневскую консерваторию и дирижерский факультет Новосибирской консерватории. В разные годы работал в оркестре Большого театра, в Госоркестре под управлением Евгения Светланова, возглавлял зарубежные оркестры, а также созданный им коллектив «Молодая Россия».
Музыкальные откровения
В программу концерта оркестра в Самаре вошли произведения русских композиторов. Прозвучали фрагменты из балета А.Глазунова «Раймонда», а также Вторая симфония и Второй фортепианный концерт С.Рахманинова.
Впечатлил сам по себе огромный состав оркестра: одних только контрабасов было восемь. На просторной филармонической сцене не осталось, кажется, ни одного свободного сантиметра. С первых музыкальных тактов оркестр покорил своим полнокровным, насыщенным звучанием. Слушатели оказались в плену мягкой, бесконечной кантилены, мощных крещендо, впечатляющих эмоциональных взлетов, практически безупречной сыгранности музыкантов.
В фортепианном концерте солировал хорошо знакомый самарским меломанам Вадим Руденко. За время, прошедшее с VIII Конкурса имени П.Чайковского 1998 года, на котором мне довелось впервые услышать этого пианиста, уступившего тогда лишь Денису Мацуеву и ставшего лауреатом второй премии, он превратился в мастера высокого класса. В игре Руденко блестящая техника сочетается со свойственными русской исполнительской школе душевной распахнутостью, глубиной и искренностью переживания. Вот чего, кстати, так не доставало выступавшему буквально на днях с нашим оркестром и также солировавшему в фортепианном концерте С.Рахманинова пианисту Николаю Токареву. Никакие бешеные темпы и виртуозные пассажи не смогли компенсировать холодок и схоластическую педантичность, присущие полученной им европейской школе.
Особенно удалась в этот вечер не так часто звучащая на концертных подмостках Вторая симфония С.Рахманинова – сочинение, исключительное по своей эмоциональности и проникновенности лирических излияний. Ее исполнение потребовало от музыкантов оркестра и от маэстро Горенштейна полнейшей самоотдачи. Сверх программы в память жертв теракта в аэропорту «Домодедово» была исполнена «Мелодия» С.Рахманинова.
По окончании концерта Марк Горенштейн ответил на вопросы корреспондента «СИ».
Родной коллектив
- Что побудило вас, Марк Борисович, возглавить Госоркестр в период, когда его дела обстояли крайне неблагополучно?
- В 2002 году этого некогда знаменитого коллектива уже практически не существовало. Оставалось только название. Но я точно знал, что нужно делать, так как до этого уже четверть века проработал в оркестрах и мне ничего не нужно было объяснять. Был готов все начинать с нуля. К тому же меня в буквальном смысле «добил» тогдашний министр культуры Михаил Швыдкой одной своей фразой: «Кто же, если не ты. Это же твой родной оркестр».
- Хорошо известно, что в последние годы у Светланова отношения с Госоркестром окончательно разладились.
- Нужно понимать, что при советской власти Евгений Федорович был национальным достоянием страны и мог делать все, что хотел. Образно говоря, он топал ногой в Большом зале и в ЦК КПСС тут же говорили: «Есть». Когда же советская власть закончилась, все переменилось. С музыкантами нужно было постоянно заниматься, искать спонсоров, вывозить их за рубеж. Cветланов просто устал от всего этого, не хотел больше тянуть этот воз. У него было много своих гастролей, он перестал регулярно работать с оркестром. И ему перестали прощать то, что прощали раньше, потому что музыкантам стало нечего есть. Светланов полагал, что пока он будет ездить, здесь все как-нибудь образуется. Но само собой ничего не образовывалось, и оркестр начал разваливаться. В России таких примеров сколько угодно. У нас стоит отлучиться из репетиционного зала на пятнадцать минут, и там уже никого нет. Таков российский менталитет, и не только у музыкантов: все работают только под жестким прессингом. Разговоры о том, что наши оркестры могут обходиться без постоянного присмотра, глупости и болтовня. Оркестры существуют только там, где с ними постоянно работают.
- Изменилась ли ситуация в оркестре за прошедшее время?
- Безусловно. Сегодня у нас в коллективе все в порядке. Но работать приходится тяжко, с большим напряжением. Имею в виду не продолжительность рабочего дня - можно репетировать с восьми утра до десяти вечера, а толку все равно не будет, а интенсивность работы и те требования, которые предъявляются к музыкантам. Во время концерта уже невозможно чем-то управлять, что-то изменить – это глупо. Все делается на репетиции, когда ты требуешь от музыкантов что-то такое, что они должны сделать и без чего, на твой взгляд, не будет по-настоящему классного результата. И такая постоянная целенаправленная работа дает плоды.
В жизни - не без проблем
- У вашего оркестра наверняка есть и свои проблемы.
- Главная, как и у других коллективов, – с кадровым составом. И ее не может не быть, если в Москве с десятью миллионами жителей - пятнадцать оркестров. Для примера: в Нью-Йорке, где пятнадцать миллионов жителей, всего два большие оркестра. И кто сказал, что все столичные оркестры хорошие? Названий много, но нужно понять следующее. Общее число музыкантов в стране с тех пор, как кончилась советская власть, не увеличилось, а существенно снизилась. Старое поколение ушло из жизни, среднее уехало, а молодое просто не хочет играть в оркестре за мизерную зарплату. Остаются только фанаты и сумасшедшие, на которых, собственно говоря, все это и держится. Но таких на свете очень мало. Да и где взять столько по-настоящему хороших специалистов. Музыкантов никто не учит играть, в том числе и консерватория, которая выпускает не оркестровые кадры, а только лауреатов конкурсов. Достаточно получить десятую премию на каком-нибудь третьестепенном конкурсе, и человек уже чувствует себя большим мастером, играет сольные концерты в Домах культуры и счастлив. Между тем все столичные оркестры, как заявляют их руководители, входят в тройки и пятерки лучших. Все это, конечно, болтовня. Публику невозможно обмануть. И если по окончании концерта нашего оркестра зал встает, а наши абонементы в Московской филармонии продаются в течение двух недель, это говорит само за себя.
- Вы, очевидно, ощущаете жесткую конкуренцию.
- Я не считаю это конкуренцией. Она возникает, если коллективы находятся в равных условиях. К сожалению, этого нет. В отличие от многих коллективов у нас нет спонсоров. Слава богу, нас поддерживает государство. Госоркестр выручил Президентский грант. Иначе у нас ничего бы не вышло. Сегодня наши музыканты получают больше, чем там, где есть спонсоры. Средняя зарплата у них – 1,5, а у солистов – 3 тысячи долларов. Правда, не каждый музыкант может выдержать мои требования. Я человек жесткий. Размазней быть нельзя. Оркестр – сто десять музыкантов – это единый организм, и нужно всегда держать руку на пульсе. Иначе будет то, что произошло при Светланове. У Караяна был выдающийся оркестр в немалой степени потому, что он был жестким человеком.
- Что, на ваш взгляд, отличает ваш оркестр от других коллективов?
- У нас невозможно играть плохо. Все музыканты понимают, что нельзя не заниматься. За час до начала репетиции все уже в сборе. Это удивляет новичков.
- У меня создалось впечатление, что музыканты Госоркестра в своем большинстве незаурядные личности.
- Совершенно верно. Но все они должны делать то, что требует дирижер, потому что именно он определяет лицо коллектива. Исключение в мире составляют, может быть, только музыканты Венского оркестра. Они уже несколько десятилетий работают без главного дирижера и с любым дирижером играют на высочайшем уровне. Но когда к ним приходит выдающийся мастер, которого они вынуждены слушать, не валяя дурака, звучание еще лучше. И еще. Они дорожат честью своего коллектива. Это то, что практически отсутствует у нас в стране.
Будни творчества
- Часто ли оркестр выезжает на гастроли?
- Жаловаться не приходится. Ездим по России. Недавно были во Франции, собираемся в Японию. Но я считаю, что бесконечно ездить не нужно. У наших музыкантов на стационаре зарплата больше, чем в поездках. А спать все-таки лучше в своей постели.
- Как вы относитесь к тому, что сейчас многие известные музыканты ринулись в дирижеры?
- Дирижер - это такая же музыкантская профессия, но только гораздо более сложная. Дирижерскому искусству нужно долго учиться. Ни один человек на свете не начинает играть на скрипке с концерта Паганини. Так не бывает. А вот в дирижировании, по мнению многих, бывает. Впрочем, это не моя проблема. Если людям нравится и считается, что это нормально, - пожалуйста.
- Можно ли говорить о классном провинциальном оркестре?
- Ситуация в провинции совершенно изменилась. Раньше музыканты со всей страны всеми правдами и неправдами стремились в Москву. Сегодня это невозможно: за квартиру нужно платить тысячу долларов, а купить квартиру в Москве вообще нереально. А еще нужно на что-то жить. В провинции все зависит от того, кто стоит за пультом. Кроме того, в городе одна филармония и один оперный театр, и музыкантам просто некуда деваться. В крайнем случае, человек уедет в Германию, если он немец, или в Израиль, если он еврей. Но и там россиянами наелись до такой степени, что уже не хотят никого видеть.
- Пробовали ли вы работать в театре?
- Очень хотел, но у меня просто не получается: в плохой театр не хочу, а в хороший меня не пускают. Там свои люди, и никому не нужно, чтобы кто-то начал наводить свои порядки.
- Доводилось ли вам раньше бывать в нашем городе?
- С Куйбышевом я мог надолго связать свою судьбу. В начале 1970-х годов работавший здесь главным дирижером оперного театра Иосиф Айзикович пригласил меня из Кишинева на должность концертмейстера оркестра и ассистента дирижера. Поначалу все складывалось хорошо, я даже сыграл один спектакль. Но после армии у меня были проблемы со здоровьем и нужна была диета. Когда же я поинтересовался, где можно купить творог, на меня посмотрели как на ненормального: в городе не было абсолютно ничего. И я понял, что отсюда нужно немедленно уезжать. Несколько лет назад приезжал в Самару уже с этим оркестром. Надеюсь, и нынешний приезд в ваш город – не последний.
