11 мая в филармонии состоится концерт, посвященный 20-летию творческой деятельности обладателя премии и золотой медали им. Ломоносова за вклад в отечественную культуру и искусство, заслуженного артиста Республики Ингушетия Михаила Морозова — исполнителя очень широкого профиля. В преддверии этого события музыкант рассказал «ВК» о своем пути в музыке, о том, что такое «формат» и «неформат» и что происходит с российской музыкальной (да и не только музыкальной) культурой.
Aвтор:
Андрей РЫМАРЬ
- Как вы пришли в музыку?
- Творческие люди не выбирают профессию, скорее, профессия выбирает их. Тот, кто осознает в себе какие-то способности, а самое главное, непреодолимое желание что-то делать публично с элементами творчества, тот уже обречен на это. Знаете, в конце 1980-х были самодеятельные кружки — вокальные, актерские и т.д. Вот и я также пришел в кружок самодеятельности, который возглавляла выпускница консерватории по вокалу Марина Сницер. Она меня послушала, сказала, что у меня хороший голос. В конце концов она стала моей крестной матерью, убедила, что я должен заниматься вокалом профессионально. Далее я участвовал в конкурсах, поступил сначала в музыкальное училище, потом, уже после армии, в академию культуры, где я был первым студентом, поступившим на отделение «Сольное академическое пение». Выпускались мы вдвоем с Михаилом Губским, ныне солистом Большого театра.
После окончания академии я не пошел в оперные певцы, а избрал путь концертного исполнителя. До сих пор считаю, что это был правильный выбор. Любой жанр — это некие рамки, а для меня как для концертного исполнителя рамок просто нет. Я пою и эстраду, и классику, и камерную музыку, и песни под гитару, и джаз, и блюз.
- Существовать без прикрытия большой организации, вероятно, тяжело. Но при этом у вас так много гастролей...
- Да, несмотря на все сложности, которые возникают у артистов, не примыкающих к большим структурам, я гастролирую. Все мои гастроли в основном организует Арт-шоу центр Михаила Морозова. Его задача — не только организовать мое продвижение, но и концерты с привлечением других артистов Самарской области. Директор и основатель этого центра — Марина Жукова, она просто незаменимый человек.
Недавно я ездил во Владивосток, пел для приморского соединения воздушно-космической обороны. Это был благотворительный концерт. Я вообще очень много стараюсь заниматься благотворительностью. В Самаре каждое лето мы даем целую серию концертов вместе с симфоническим оркестром филармонии под управлением народного артиста РФ Михаила Щербакова. Также я состою в попечительском совете госпиталя ветеранов войн. Мы организуем концерты и в госпитале, и в подшефных районах области...
- Я вижу, у вас многое связано с военной темой — гусарские песни, казачьи...
- Я бы сказал, что это не военная, а патриотическая тема. Понимаете, люди, которые родились в СССР, немного по-другому заточены. Ощущая себя человеком, который родился в этой стране, я стараюсь пропагандировать ее культуру и традиции. Казачество - одна из них. Недавно вышел диск моих гусарских и казачьих песен. Мне удалось найти несколько забытых произведений, я их исполнил наряду со знакомыми многим песнями. Что-то сам сочинил в этом стиле. Скажу честно, я исполняю эти песни не в традициях народной культуры, а в профессиональной аранжировке. Вообще, я никогда не беру готовые аранжировки, всегда делаю свою версию и для этого сотрудничаю с лучшими музыкантами Самары и Москвы.
За программу казачьих песен атаман Волжского казачьего войска мне присвоил звание войскового старшины, это соответствует подполковнику. Мне выдали форму с лампасами, а от советника президента РФ по вопросам казачества я получил крест «За заслуги перед казачеством» третьей степени. Это, конечно, очень приятно.
- Чем вы руководствуетесь, подбирая репертуар? Это некое видение запроса публики, формата?
- Все, что я делаю сегодня, это «неформат». Я стараюсь делать все искренне. Я люблю живое звучание, живые инструменты, живой бэк-вокал. Это главный мой приоритет. С оркестром я зачастую вообще пою без микрофона.
- Для концерта в филармонии будет какая-то специфическая программа?
- Конечно, очень много будет нового. Внутренне я этот концерт адресую моему главному педагогу по вокалу Петру Ильичу Конышеву. Это был солист нашего театра, великолепный педагог, получивший замечательное образование в традициях русской школы пения. Его учитель в свое время пел в дуэте с Шаляпиным. Представляете, какая эстафета! К сожалению, его уже нет, но он всегда в моем сердце. Многие произведения, которые я буду исполнять, я готовил еще с ним.
Русская школа пения позволяет исполнять очень разную музыку. Я специально отобрал для этого концерта произведения Моцарта, Россини, Бородина, Глинки, Чайковкого, Рахманинова... Это самые популярные произведения в классике. Прозвучит и легкая камерная музыка — романсы, неаполитанские песни.
- У вас такая специфичная ниша. Вроде, и на эстраде вы не свой, и в роке, и в опере...
- Думаю, вы просто плохо себе представляете музыкальную ситуацию. Наоборот, специфичны ваши вкусы. Мне кажется, я примерно представляю, какую музыку вы слушаете. Ваше поколение выросло на русском роке. С моей точки зрения, такого явления вообще не существует. На западе рок — это в первую очередь музыка. А у нас люди из других профессий, едва научившись играть, заполонили сцены. Я очень уважаю Петра Мамонова как артиста, но то, что он делает на концертах, — это шизофрения, которая к музыке никого отношения не имеет. Человек должен развивать свои вкусы. Мне очень грустно, что многие взрослые люди слушают одно и то же, например, бардовскую песню. Я сам поклонник бардовской песни, исполняю классику этого жанра, но зацикливаться на одном — это странно. Мир очень многообразен.
Человек, который слушает разную музыку, читает разные книги, обладает объемным восприятием мира. Тогда он приходит ко мне на концерт, и у него появляются буквально видения. Музыка навевает определенные образы. Ради этого все искусство и было придумано — погрузить человека в другой мир.
Сейчас у нас пропагандируется шансон. Я не имею в виду настоящий шансон, это городской романс, прекрасная музыка, а, как сказал Макаревич, «блатняк окрестили шансоном».
Я понимаю, что-то заложено генетически, у нас вся страна сидела, но сколько можно. Сегодня интеллигенции как класса просто не существует, есть интеллигентные люди. По-настоящему интеллигентный человек мог, например, не подать руки царю, если он с ним не согласен. Сегодня этого духа интеллигенции практически не осталось. Именно культура и духовность могут его возродить. Культура может сделать людей не только добрее, но и более решительными.
- Можете назвать современных музыкантов, которые вам интересны?
- Их просто огромное количество. Недавно мы с Мариной были в Казани на концерте Стинга, получили огромное удовольствие. Я такую музыку не исполняю, эти произведения просты с точки зрения вокала, но как музыкант я люблю такую музыку. Конечно, я вырос на музыке «Битлз». Но современная западная поп-культура мне тоже интересна. Я прослушиваю все, начиная от Бьёнси, кончая Тимберлейком. Мне интересны Шакира и Пинк. Это очень интересно сделано, это огромный труд целой команды - постановщика, хореографа, аранжировщика...
К сожалению, в нашей стране всех гребут под одну гребенку, очень мало появляется интересных исполнителей. Все заточено на коммерцию... На российской эстраде я бы выделил Лепса, он мне интересен.
- Ну вот тот же Гребенщиков — это же явно не коммерция...
- Да, в русском роке есть люди очень талантливые. Но их музыкальный уровень и подача мне как профессионалу неинтересны. А тексты их все равно не дотягивают до уровня большой поэзии. Ради текстов я лучше возьму почитать Бродского. Их энергетика заставляет слушать, восхищаться. Я стараюсь что-то подобное привносить в свое исполнение классической музыки. Искусство, конечно, не должно быть скучным.
- Вы много выступали за рубежом. Отличается ли западная публика от нашей?
- Это более подготовленный зритель. Он судит по твоему реальному мастерству, а не по тому, насколько ты знаменит. Если он видит, что ты умеешь что-то делать, он воспринимает тебя. У меня были концерты в Европе, когда после первых 10-15 минут зрители аплодировали стоя. В России надо быть очень крупной звездой, чтобы что-то подобное случилось, потому что люди не доверяют своему вкусу, они ориентируются на твой статус.
- Вы видите лично для себя возможность что-то изменить в этой системе?
- Я думаю, что каждый не должен ни на что настраиваться и ни под что подстраиваться. Каждый должен заниматься своим делом. Если я получаю удовольствие от искренности того, что я делаю, кого-то это сможет зажечь. Моя задача — делать свою работу хорошо, и тогда я смогу сделать кого-то немного счастливее. Если почитаете гостевую книгу на моем сайте, увидите, что это действительно так. А если хотя бы нескольких людей я смог сделать более добрыми, отзывчивыми, значит, день прошел не зря. Как в расписании у Мюнхгаузена: «12 часов - подвиг».
