1 мая в Самарской филармонии – «юбилей в юбилее»: исполнилось 75 лет со дня образования музыкально-литературного лектория.
Работа в филармонии
Итак, в 1945 году в Куйбышевской филармонии появились лекторий и его худрук Александр Алексеевич Рославлёв.
Почему лекторий? Ведь можно было просто оставить в штате солистов разных жанров, со-единять их в концертных программах в зависимости от темы и места назначения. Сценические площадки в городе существовали во множественном количестве – на заводах, в школах и вузах, Домах культуры. Филармония одновременно в день могла проводить до 20 камерных концертов и просветительских бесед о музыке. Даже симфонический оркестр мог выступать не только на сцене, а непосредственно в заводских условиях или на полевых станах.
Так в чем же дело? Не только в отсутствии нужного количества расторопных и профессио-нальных администраторов, которые занимались бы координацией, статистикой и организацией концертов, – этому трудно, но можно научиться. Дело было в особенности послевоенного времени. Важно было, несмотря ни на что, поддержать сформировавшийся за предыдущие годы высокий запрос на культурные события. А чтобы его сохранить, надо было воспитывать в людях тягу к прекрасному, просвещать на лучших образцах мировой художественной культуры. Не столько развлекать искусством, сколько воспитывать их вкусы, достойные «высокого звания советского человека»!
Для этой цели как нельзя лучше подходила структурная форма лекции-концерта, где вступи-тельные и нужные слова иллюстрировали музыканты и мастера художественного слова. Это было доступно, понятно и не утомительно. Старшее поколение, вероятно, хорошо помнит времена университетов культуры, которые существовали в Советском Союзе несколько десятилетий. Под их грифом выходили небольшие тематические лекции-брошюры или весьма солидные монографии видных ученых и музыковедов. Чаще всего их объединяла доступность изложения.
Разумеется, Куйбышевская филармония оказалась в эпицентре этого массового движения. Великая русская и зарубежная литература и искусство стали востребованы как никогда. Цирк и то, что называлось тогда эстрадой, постепенно оттеснялись академическими жанрами на второй план.
Вот какую «целину» нужно было поднимать Александру Алексеевичу Рославлёву. Он был уже немолод, опытен, знаком с законами сцены и мог многому научить. Так-то так, но, как оказалось, не только в этом правда…
Его личная независимость, свобода, которую давали театральные подмостки, на этом за-кончилась. Он и вверенный ему литературно-музыкальный лекторий попали под пристальное наблюдение идеологических отделов партии. Всё, что бурная фантазия и творческий энтузиазм артистов представляли в своих планах, подвергалось строгому контролю, согласовывалось и утверждалось в инстанциях и только потом разрешалось к исполнению. Назначались худсоветы из специалистов и общественных деятелей, которые «отсматривали» программы. Если что – руководителю «ставили на вид» за идейный недосмотр и попустительство ложным ценностям. Но артисты – народ творческий, изобретательный и свободолюбивый, а потому им удавалось зачастую приводить свои выстраданные планы в действие. Под разными предлогами и замаскированными названиями они с удовольствием работали над произведениями, запрещенными властью. Иногда с риском для репутации и под угрозой лишения места работы читали в аудиториях из Платонова и Бунина, стихи Гумилёва, Пастернака и Мандельштама, исполняли джаз.
Надо отдать должное и худсоветам того времени, ведь в их состав, кроме представителей парткомов, входили лучшие люди в своей профессии: профессора куйбышевских университетов, писатели и ведущие артисты городских театров, критики и театроведы. За год им приходилось «отсматривать» десятки, порой около сотни концертных программ. Иногда такие «экзамены» заканчивались для артистов и их руководителя «тремоло» в голосе и пальцах, сильным сердцебиением и нашатырем!
В таких условиях Рославлёв отработал в филармонии послевоенную пятилетку. Не забывал и о своей основной профессии: выходил на сцену, вел многочисленные вечерние концерты и праздничные мероприятия.
Что успел сделать? Пожалуй, главное – создал лекторий по всем канонам филармонической деятельности и академического искусства. Словом, говоря образно, он построил дом с устойчивым фундаментом и крепкими стенами, который стоит и поныне. Это были несколько групп артистов и музыкантов-исполнителей разных жанров: певцы, пианисты, скрипачи, бая-нисты или балалаечники (всё зависело от взятой темы), а также ведущие – литературоведы или музыковеды.
Для работы в лектории, кроме основных сотрудников, приглашали специалистов: педагогов вузов и музыкального училища, даже их выпускников. В разное время количество групп на-считывалось от пяти до десяти. Характер их деятельности оставался неизменным – популяризация классики на разных сценических площадках города и деревни, для всех возрастных категорий. Это были летучие отряды филармонии, готовые выступать в любых условиях. Добирались до пунктов назначения своим ходом, так как личного транспорта тогда не было, в любую погоду и в любое время суток, если это касалось отдаленных районов области.
